Война отпечаталась и на детских играх

«Чтобы помнили».

« На начало войны мне было 7 лет без 3-х месяцев. Это лето запомнилось плачем матерей и жен, провожавших на фронт своих мужчин.

Призывников провожали за околицу всем хутором, шли за подводами долго, отвозили их до Ермолаево, а оттуда уже на машинах в Уфу.

С нашего хутора были призваны:

Андрей Павлович Шляхов – 1907 г.р. - мой отец, призван в сентябре 1941 года, вернулся с победой в ноябре 1945 года;

Иван Гишаев – 1904 г.р. - погиб в 1942 году;

Дмитрий Иванович Гишаев;

Семен Кириллович Чиндяев – 1915 г.р. - вернулся с победой в 1946 году;

Георгий Михайлович Чиндяев – 1921 г.р. - вернулся раненый в 1942 году;

Михаил Кондратьевич Чиндяев – 1910 г.р. - вернулся по ранению в 1943 году;

Петр Михайлович Чиндяев – 1924 г.р. - погиб в 1943 году;

Александр Ильич Чиндяев – 1920 г.р. - был в плену до 1945 года, затем в заключении до 1953 года;

Сергей Ильич Чиндяев – 1918 г.р. - вернулся с победой в 1952 году (служил 3 года в Китае);

Павел Михайлович Тарасов – 1903 г.р. - отец А. П. Тарасова, погиб на фронте;

Александр Павлович Тарасов – 1926 г.р. - брат Алексея Павловича Тарасова, погиб на фронте;

И. М. Тарасов – 1904 г.р. - погиб в 1943 году;

А. И .Тарасов – 1926 г.р. - вернулся с победой;

Расторгуевы – отец и сын, оба погибли.

Всего с 15 дворов хутора было призвано 22 человека.

Война отпечаталась и на наших детских играх. Все лето мы «воевали» с немцами, рисовали на дверях колхозного амбара Гитлера и стреляли из рогаток и стрел в эти фигуры. Устраивали игры на два фронта – наших и немцев, выигрывали, конечно, наши. От отца остался инструмент, и я мастерил наконечники для стрел из жестянок. Изготавливали также луки, пугачи. Пугач делали из бензопроводной медной трубки, которую воровали с трактора. Расплющив один конец трубки, приделывали к ней рукоятку из сучка, набивали ствол порохом или серой от спичек, сбоку через прорезь в трубке поджигали порох и стреляли. Выстрел был оглушительным! Вместо дроби засыпали мелкие камешки, кусочки металла разбитого чугуна и тому подобное. С таким вооружением часто ходили на «охоту» на уток, голубей.

Война нас рано сделала взрослыми. С 1942 года все подростки от 8 лет и старше работали в колхозе на прополке, сенокосе, посевной. Верхом на лошадях бороновали, возили копна на сенокосе. Ребята повзрослее работали погонщиками лошадей и быков на пахоте и жатве.

Любимой была работа на комбайне. Соломокопнитель на комбайне управлялся веревкой из бункера. Когда емкость набивалась соломой, надо было веревкой сбросить её на поле. Еще мы толкали зерно из бункера комбайна при его разгрузке. Так как убирали хлеба напрямую, зерно было сырое, с травой и сорняком и не сыпалось через разгрузочное отверстие. Вот мы, 2-3 пацана, ногами и руками толкали его. И так весь день сидели в бункере, «катаясь» по полю. Зато какое было удовольствие поездить на комбайне, нюхать запах керосина и газа. Получали за эту работу трудодни.

Зимой помогали взрослым на скотном дворе, конюшне. Убирали навоз, разносили сено в кормушки для коров и лошадей.

Когда началась война, я пошел в 1-й класс. Отец перед отправкой на фронт запряг лошадь и повез нас с братом на бахчи, там мы нагрузили арбузы, дыни. Школа была расположена в простой крестьянской избе с печным отоплением, где в два ряда располагались парты. Один ряд – первоклашки, второй ряд – третьеклашки, а через год 1 ряд – второклашки, 2 ряд – четвероклашки. То есть в одном году можно было учиться в первом и третьем классе, а затем 1 класс переходил во второй, а третий в четвертый. Учитель был один, за один урок учил два класса. Школа находилась за 2 км от наших хуторов, вот мы и ходили пешком в слякоть и снег по бездорожью. Никаких санитарных условий в школе не было. Туалет (плетневая загородка) был на улице, вода в ведре из родника. Первой учительницей была А.С. Вострикова, она учила в 1 и 2 классах.

Учеба моя длилась только два года: школа закрылась из-за холодов и отсутствия учителя. Кроме того, ходить в школу было не в чем - ни одежды, ни обуви. Эти две зимы мы с братом выходили на улицу посменно, меняя одежду и обувь.

Тяжелые были времена…. Не было тетрадей, книг, чернил, карандашей. Писали на желтой оберточной бумаге. Чернила готовили из сажи, свекольного сока и прочего. Перо стальное для письма привязывали ниткой к палочке. Отец мой в каждый треугольник письма вкладывал 2 – 3 листа чистой тетрадной бумаги. На каждом листочке сверху были рисунки, надписи, например: «Смерть фашистским оккупантам». Такие листы были праздником для детворы.

Война призвала и нас, детей, к помощи фронту. Так, уже в первом классе учительница ходила с нами в овраги, где рос шиповник. Мы его собирали, сушили и отправляли на фронт. Зимой приносили в школу сушеный картофель (мальчишки), а девчата вязали носки, варежки с двумя пальцами для солдат. Весной ходили по дворам, собирали золу, куриный помет для удобрения полей.

Любимыми занятиями летом были игры на улице, купание в реке Терекле, походы за щавелем, сурепкой, земляникой, вишней. Иногда старшие читали газеты с вестями с фронта. Книги не читали, их не было. На хуторе не было ни электричества, ни радио».