Правда через 60 лет

Остались лежать на полях сражений 42 человека, из них 26 - пропали без вести, 61 фронтовик вернулся, многие из них - инвалидами, получив тяжелые ранения. Среди счастливчиков, оставшихся в живых, был и мой отец - кавалер ордена Славы, инвалид 3 группы Мигран Нугуманович Султангареев.

5 января 1947 года односельчане избрали его секретарем Таймасовского сельсовета. Будучи по своей натуре человеком ответственным и отзывчивым, отец старался всем помочь. Ему не давало покоя, что почти у каждого из 42 погибших солдат осталось от шести до десяти детей.

Он считал своим первоочередным долгом хоть чем-то облегчить их горькую долю.

Горемыки-дети, быстро повзрослев, помогали матерям вести скромное домашнее хозяйство. Чтобы привезти сено скотине или дрова, обращались к руководству колхоза с просьбой выделить лошадь, но их, зачастую исхудавших и полубольных, на всех не хватало.

Как рассказывал отец, вернувшимся с фронта инвалидам не так-то просто было оформить документы на получение пособия по инвалидности. Неразберихи хватало: у кого-то утерян военный билет, у кого-то – похоронка, пришедшая раньше или позже возвращения его домой, всевозможные ошибки в документах и так далее.

Отдельная проблема – у семей с погибшими на фронтах войны. Нужны были документы, доказывающие гибель именно во время боевых действий. У некоторых из них адреса в похоронных вестях не соответствовали данным Министерства обороны СССР или вовсе документы были утеряны.

Ответы на запросы с первого раза не приходили или вместо д. Таймасово письмо из Минобороны оказывалось в д. Тмясово Баймакского района или в д. Тамьян-Таймасово Миякинского района.

Особо трудно приходилось семьям фронтовиков, пропавших без вести. Пока центральные органы безопасности (НКВД) не выдавали заключения, что он не предатель, пособие семье не полагалось. Многие ждали ответа по несколько лет.

Вот в такой сложной - и в политическом, и в экономическом смысле - обстановке приходилось работать отцу.

Видимо, фронтовая закалка и тяжелейшая ситуация в семьях пропавших без вести вынудила отца искать выход. И он решает, не нарушая закона, прибегнуть к свидетельским показаниям – «подтверждениям», документально доказать органам социальной защиты, что пропавший солдат вовсе не канул без вести, а погиб. Изучив сохранившиеся письма воинов своим женам и родственникам, находил людей, кто с ними воевал на фронте, вступал с ними в переписку, просил их, чтобы подтвердили, что его однополчанин не пропал без вести, а погиб. Отец направлял им примерные тексты с объяснениями, для чего это надо, а при возможности сам ездил к ним по всей республике, даже в Татарстан и Челябинскую область. (При том, что дома - незрячая мать, ослепшая, оплакивая погибшего на фронте старшего сына, который вернувшись 20 мая 1941 г. после семи лет армии, в августе того же года был призван на войну и погиб в первом же бою). Полученные «подтверждения» отец сам же и заверял, нес в райвоенкомат на утверждение и предоставлял в органы соцзащиты для начисления вдовам пособий по потере кормильца.

Использовал отец и другой вариант. Он - ответственный за военно-учетный стол сельсовета “злоупотреблял” своим служебным положением при посещении райвоенкомата. В пункт 15 анкеты, в графу «Личное заключение райвоенкома /военнослужащий умер, пропал без вести, погиб/», наряду с заключением военкома «Считать пропавшим без вести», он собственноручно дописывал «Компрометирующих материалов не имеется» и копию этого документа относил в органы соцзащиты. И вдовам начисляли пособия по потере кормильца.

Обо всем этом председатель Таймасовского сельсовета, товарищ Р., уроженец знаменитой деревни Кинзя, недостойнейший сын своих предков батыров, сообщает в НКВД. Конечно же, отца тайно проверяют и не находят нарушений закона в этих «подтверждениях», «анкетах». Тогда председатель решил наказать «нерадивого» секретаря по-другому.

За финансы сельсовета отвечал отец, так как в одном лице исполнял обязанности и секретаря сельсовета, и бухгалтера, и кассира. Р. из кассы сельсовета забрал 125 рублей (средняя зарплата по стране – 600 руб.) без оформления, пообещав вернуть вечером, после возвращения из райцентра. Вечером он возвращается в Таймасово с сотрудниками НКВД, милицией и проверяющими с финотдела райисполкома.

Сразу обнаруживают недостачу. Р. отказался, что брал эти деньги.

Так отца в декабре 1949 года осуждают на 15 лет, 7 из них он отбывает в трудовом лагере в Курганской области.

К тому времени он успел оформить пособия по потере кормильца около 30 односельчанам. На примере этих семей и другие начали сами ходатайствовать. А тем, кто не смог самостоятельно оформить документы, отец помог уже после отбывания срока. И не только односельчанам - таймасовцам, но и многим из других деревень Таймасовского сельского поселения: Ялчикаево, Лена, Зяк-Ишметово, Марьевка, Михайловка, Андреевка, Ульяновка.

После реабилитации Верховным судом РСФСР в 1956 году отец возвращается домой, его назначают заведующим клубом, параллельно он преподаёт рисование и пение в школе, пишет натюрморты, увлекается живописью. Писал стихи и небольшие пьесы для драмкружка сельского клуба. Оформлял сцены для спектаклей, стенды, писал лозунги к праздникам. В свое время отец был приглашен на учебу в Ленинградское художественное училище им. Репина, но из-за семейных обстоятельств не смог поехать.

С 1961 по 1975 годы повторно избирается секретарем Таймасовского сельсовета. Самостоятельно изучил юриспруденцию и до выхода на пенсию в 1981 году работал старшим юрисконсультом совхоза. А с 1981 по 2004 годы возглавлял Совет ветеранов войн нашего сельсовета. На конкурсе чтецов в 1985 году отец стал лауреатом всесоюзного конкурса. В 1958 году награжден Почетной грамотой ВЦСПС СССР.

В 1960 году награжден Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Башкирской АССР. В 1985 году - Почетной грамотой ЦК ДОСААФ СССР.

Еще один долг перед погибшими односельчанами выполнил отец. В 1972 году были построены памятники в д. Таймасово и рядом со средней школой в центральной усадьбе Таймасовского совхоза. Организатором и автором проектов этих солидных художественных сооружений был отец. Кстати, мы со старшим братом Азатом помогали ему в закладке фундамента размером 4х4 метра и глубиной 180 см, который по сей день не дал трещин.

При жизни отец никого не обвинял, а винил себя, что без соответствующего оформления передал народные деньги. В детстве и юношестве нам приходилось много слышать от вдов погибших слов благодарности в адрес отца, часто в выходные наш дом превращался в сельсовет. Находились и недоброжелатели, которые распространяли слухи, что якобы он сам себе на фронте прострелил руку.

О жизненных принципах отца односельчане знали хорошо и были благодарны. Его деятельность являлась образцом бескорыстного служения Родине. Что Мигран помог, в деревне было принято говорить тихо.